Автор: Катерина К*** (---.psy.msu.ru)
Дата: 08 Мая 2002 18:12
Добрый день уважаемые форумчане!
Мне давно уже хочется поделиться впечатлениями о 'Легенде', но то одно, то другое. Еще это дурное шоу выбило из колеи. Я уж было собралась долго-долго раздумывать, искать всякие компромиссы, но тут очень вовремя по Культуре в передаче про себя Х.Шперли сказал, что 'хореограф - всегда злой гений'. Вот и сделаю это эпиграфом ;).
Еще одно маленькое предисловие. В последнее время при чтении критических заметок о спектаклях, составленных зрителями, пусть даже 'продвинутыми', рождается в воображении странный образ этого самого зрителя - то ли оценщик в комиссионке, то ли экзаменатор. И, главное, как заразительно: прямо-таки новый смысл в жизни появился, стоило только почувствовать и в себе критика. Я все вспоминаю некоторые высказывания Сергея Конаева (очень жаль, что теперь он появляется на форуме крайне редко и формально, хоть его мнений, в основном, я не разделяла, но читать его всегда было интересно, а искренняя его убежденность увлекала) о миссии критика как историка искусства: главное (естественно) - запечатлеть как оно все было на самом деле. Вопрос только в том, что же такое 'на самом деле'? Почему-то считается, что есть люди, могущие что-то воспринять объективно, возможно, в силу некоего дара объективности или приобретенных навыков (присказки, типа, 'конечно, мы все пристрастны', остаются присказками). На мой взгляд, это противоречит и человеческой природе, и природе искусства. Сергей предлагал 'измерять' (немножко утрирую, конечно) чудо искусства: высота, скорость, фотографическое воспроизведение движений и пр. Особенно мне запомнился пример с цветом (зрители видят одно, на самом деле все другое, задача критика - сами понимаете). Мне-то по наивности всегда казалось, что искусство проявляет свою силу, свою магию, суть, когда будит фантазию зрителя и заставляет его видеть вместо синего зеленый, серо-буро-малиновый и т.д., вместо потертых декораций - сельские пейзажи, сказочные леса, замки и пр., а в балерине, возможно, не совсем подходящего возраста, не той комплекции и с какими уж есть руками-ногами Жизель или Аврору. И не просто видеть, а верить в это, ну хотя бы одно мгновение. Иначе зачем?: Но нет. Установка 'чудес не бывает' требует сеанса разоблачения любой магии. На протяжении всей истории своей человек прямо-таки со сладострастием все чего-то разоблачает и разоблачает. Мне кажется (может, я не права), проблема в том, что зачастую мы путаем чудеса с фокусами. 'Чуда! Чуда!' - требуем мы, естественно, в доказательство чего-либо (ведь мы такие недоверчивые), но на самом деле ждем пресловутых фокусов. Фокус очень просто объяснить, там есть технология, ее можно даже освоить. Это успокаивает. Но то, что нельзя объяснить - сильно раздражает и даже пугает (как заметил мастер чудес А.Грин). И начинается: это неправильно, то не так, а вот тут не дотягивает и т.д. А восторги и все иные нематериальные явления жизни зрителя, как теперь еще выяснилось, уж и совсем неинформативны, и ничего не расскажут потомкам о том или ином спектакле. Можно подумать, что, например, существует где-то в пространстве непререкаемый эталонный спектакль - ну хотя бы 'Легенда о любви', и есть люди, которые этот эталон видели. А то, что происходит в конкретный вечер на сцене - как бы один из вариантов, не оригинал. Но это все равно что говорить: сегодня неудачный день, вот завтра я проживу более правильно. Но завтра будет ДРУГОЙ день, а сегодняшний, как ни странно, тоже жизнь. Здесь и сейчас на сцене, вне зависимости от того, в каком состоянии играют актеры, что ладится, что нет, и свершается самый что ни на есть окончательный и единственный спектакль. И оправдания ему, и логику его надо выискивать не в сравнениях с 'образцами', а в нем самом. И еще мне всегда казалось нечестным всю ответственность за удачу или неудачу в театре сваливать только на режиссера и актеров. Зритель - полноправный творец спектакля, потому что именно в его восприятии и происходит действие, а не только на сцене. И уж на какую почву попадет зерно, таким оно и прорастет. Ну и в завершении как не вспомнить О.Уайльда? Критик ведь тоже может (должен) быть художником. Как называл Уайльд людей, разбирающих произведение искусства на отдельные недостатки, я не помню. Про видящих в искусстве его высокий смысл он говорил: 'они не безнадежны'. А настоящим художником называл того, кто видит в произведении искусства только прекрасное. Конечно, и Уайльд не эталон, но мне он как-то приятнее.
P.S. Все вышесказанное не есть какой-нибудь 'страстный монолог', и даже не полемика, так - размышление: Надеюсь также, что Сергей Конаев меня правильно поймет. Отношусь к нему с искренним уважением, статьи читаю :)).
'ЛЕГЕНДА О ЛЮБВИ'. Напишу исключительно о том, что лично я увидела и поняла. Сам спектакль меня заворожил уже в записи (с Быловой, Мухамедовым), что для меня лично является неким признаком его цельности, осмысленности (т.к. балет в записи - :). Тогда на первый взгляд хореография показалась интересной, изощренной даже, хотя теперь я вижу (Инга, кажется, об этом написала), что набор движений, особенно в монологах, весьма однообразен и прост. Танцы же кордебалета Григорович расцветил более яркими деталями. Как об этом уже не раз говорилось, видимо, чтобы оттенить мощь личностей - исполнителей главных партий. Что касается сценографии и философии спектакля, то об этом столько сказано, сколько, наверное, весь коллектив авторов не имел в виду :)). И вот уж мне точно добавить нечего, обязательно повторюсь. Только одно: представление о Востоке в 'Легенде' (из того, что я прочитала о спектакле) объясняется либо с точки зрения выразительности - 'миниатюра', 'графичность' и т.д., либо экспрессивности - 'восточный базар', либо истории и философии литературного первоисточника. А мне почему-то вспомнились О.Хайям, сказки дервишей, даже дзенские притчи и т.п., причем, на уровне ощущений, бессознательного резонанса с духом их:
Я умудрилась посмотреть аж 5 спектаклей (все с огромным интересом и удовольствием), три - с первым составом, два - со вторым. Спектакли получились настолько непохожими друг на друга, что называть их просто различными воплощениями одной и той же истории у меня не получается. В конце концов, не только в литературе, но и в жизни набор сюжетов невелик. Просто одни и те же архетипические истории в разных судьбах приобретают индивидуальные оттенки. И в данном случае я увидела не, допустим, одну историю Мехменэ Бану, различно интерпретированную Н.Грачевой и М.Аллаш, а две истории двух совершенно разных женщин (разных эпох, пространств - не важно), которые попали в сходные обстоятельства. Вот так для дальнейшего удобства я и буду говорить: 1я история (1й состав) и 2я история (2й состав).
1я история - это что-то из области Поэзии, отвлеченных идей. Участники этой истории - люди одинокие, погруженные в свой отдельный от всех и всего мир, не умеющие, а, возможно, и не желающие входить в контакт друг с другом. Мехменэ-Грачева - хозяйка пространства, но только какого? Она как бы не видит людей, ни Визиря, любящего ее, ни Ферхада, не любящего ее. Все происходящее вокруг нее - лишь повод предаться собственным переживаниям, а уж насколько они адекватны реальности, ее на занимает. И только страстная обида заставляет ее вплотную соприкоснуться с жизнью, проявляясь жестокостью. С Визирем-Перетокиным они настолько параллельны в чувственном плане, что мне никак не удавалось увидеть на сцене то, что обещано в программке. Ну не было там никакой любви ни с чьей стороны!
Ферхад-Цискаридзе. Тут уж ничего не поделаешь, Михаил Александрович, он явился, и сердце замерло. Описывать существование Цискаридзе на сцене в прозе, с моей точки зрения, неправильно. 'Он похож на тонкую фигуру из слоновой кости, на тонкую фигуру из серебра', 'черные длинные ночи', 'молчание, спящее в лесах, не так черно' и т.д. - такие ассоциации в 'Легенде' вызвал у меня НМ, только сюжет, конечно, иной. При этом мне тоже не нравится его финальный вылет на поклонах, и затмевающая все улыбка в начале даже раздражает, и в силовых поддержках он не силен - это очевидно. Но, слава Богу, в этой серии спектаклей мне не пришло в голову никого ни с кем сравнивать, иначе можно было бы потонуть в перечислении достоинств и недостатков. Ферхад-Цискаридзе, как и Мехменэ-Грачева, живет в мире фантазии. Кстати, их дуэт в этой истории - самый органичный на фоне других. Хотя дуэтом в полном смысле слова назвать это нельзя. У меня было ощущение взаимодействия равных по духу, и силе, и царственности, но абсолютно отдельных существ. Равенство обеспечило ту самую органичность. Вот и получается, что реальная жизнь вся наполнена шероховатостями, нестыковками, непониманиями, и только в мечтах являются нам идеалы, и мы сами идеальны. Человеческая природа странна - иным так сложно направить имеющуюся энергию на созидание своей конкретной жизни во всех ее социальных, материальных и прочих деталях. Зато как много времени и сил уходит на порождение фантазийных образов и переживание по их поводу самых глубоких и искренних чувств. Как написала, кажется, Арина, проще подвиг совершить. Мне в глубине души кажется, что это и есть самое прекрасное в человеке:
Свою поэтическую природу Ферхад-Цискаридзе подтверждает и в сцене воды. И здесь он выглядит более убедительным, чем в дуэтах с реальной Ширин, более осмысленно и наполнено каждое его движение. 'В моем сердце Ширин и вода соединились в одно' - волнообразные движения рукой вдоль тела призрачной Ширин воплощают эту мысль. Погруженность в мир идей просто-таки абсолютная:
Ширин-Антоничева - натура в меру жизнерадостная, но как будто чем-то обиженная. В ней чувствуется напряжение, с опаской она соприкасается с непонятной ей душой Ферхада. У меня Ширин в этой истории вызывает, пожалуй, наибольшее сочувствие, простое такое, человеческое сочувствие - только ей из всех остальных хочется полноценно жить, получать максимум удовольствия в соответствии с ее возрастом и положением. Но окружают ее самые неподходящие для таких целей люди. И даже возлюбленный ее совсем, кажется, не испытывает трепета пред ее царственностью и красотой, скорее, себя преподносит ей как подарок, а Ширин так слаба в вопросах искусства (в самом широком смысле), что просто-таки меркнет и увядает на глазах по ходу дела:
2я история самая что ни на есть жизненная. Пространство все переполнено живой энергией, чувственностью. Все пишут про мужественность Ферхада-Белоголовцева, отказывая ему в тонкости и поэтичности. Мне это странно. Ну конечно, он более мощен (а если иметь в виду, что М.Рыжкина более легка и изящна, чем А.Антоничева, то на ее фоне - вдвойне). Но сколько тепла от него исходит, сколько мягкости в его сильных руках, как покорно, как загипнотизированный, следует он за своим порхающим в ночи светлячком - Ширин-Рыжкиной! Он влюблен совершенно как ребенок, ни тени сомнения в том, что любимая его - звезда и драгоценность, вся сотканная из одних только совершенств. Он обращается с ней как с хрустальной вазой: не только безусильно подхватывает на плечо, но и аккуратно, деликатно опускает на ножку. В каждом его прикосновении к ней - трепет. И самое приятное то, что Белоголовцев это все не изображает, а переживает. Здесь также упоминался эпизод перед сценой воды, когда Ферхад-Белоголовцев засыпает не у фонаря (как положено), а рядом. Поскольку так было в обоих спектаклях, вероятно, это не случайность. И мне кажется, что так велит логика образа - живой, настоящий человек, а не сошедший со страниц книги, понимающий мир, в котором живет, чувствующий его, а не гоняющийся за призраками. Нет, ну действительно, ну какие в горах фонари?.. :)).
Ширин-Рыжкина непосредственна так же, как и Ферхад. Они совершенно подходят друг другу. В ней больше детского, чем царственного. Она поступает так, как велит ей сердце в данную минуту, не думая о будущем и совершенно принимает судьбу своего Ферхада.
Мехменэ-Аллаш. Поначалу (особенно в первом спектакле, прогон я не видела) она казалась скованной, будто роль царицы не по ее личности. Но во втором спектакле уже более отчетливо проступили индивидуальные черты ее Мехменэ. Мне кажется (еще со времен ЛО), что отличительными особенностями Марии Аллаш как балерины являются врожденное, не просто передаваемое по наследству, воспитываемое, а глубокое, на уровне древней коры головного мозга благородство, самая что ни на есть голубая кровь в сочетании с мощной, неявно выраженной чувственностью. Это все очень хорошо должно играть на образ в 'Легенде'. Не могу сказать, что в полной мере все это проявилось в этих двух спектаклях, однако же все еще впереди. Именно в дуэте с Аллаш Перетокин стал действительно влюбленным визирем. Они вообще замечательно смотрелись вдвоем: оба статные, графичные, сдержанные и страстные, властные и податливые одновременно. Кажется, они, как было замечено, и вправду 'переиграли' основных героев в первом премьерном спектакле. Во всяком случае, у публики они вызвали экстаз. И я настаиваю на том, что не сам по себе М.Перетокин, а исключительно в паре с М.Аллаш. А вот дуэт с Ферхадом проявил всю несостоятельность надежд царицы. Даже если бы вдруг Ферхад и полюбил бы ее, не было бы им счастья, потому как - не пара. Ферхад явился в мечтах Мехменэ таким, какой он есть в жизни, а не ее идеалом. Об этом говорила некоторая несостыковка их энергий, если можно так сказать. Движения Аллаш стали тягучими, вязкими, горячими, но не утеряли своей властности. А вот Ферхад очень старался соответствовать моменту, но был проще и все как будто думал о своей Ширин.
К сожалению, время стирает из памяти все нюансы, которыми была наполнена жизнь каждого персонажа тогда (тот, кто до этого места дочитал, наверное, облегченно вздохнул). Если говорить в целом о дуэтах, то мне больше всего понравились Грачева-Цискаридзе, Рыжкина-Белоголовцев, Аллаш-Перетокин. Не знаю, есть ли смысл кого-то куда-то переставлять. Интересно было бы увидеть в 'Легенде' М.Александрову и С.Лунькину и вообще еще многих (а С.Лунькину хоть где-нибудь, а то она в последнее время превратилась в балерину-призрак: где только не заявлена, а проявилась только в роли Сильфиды - симптоматично).
Несколько слов о других артистах. Г.Янин просто-таки по Станиславскому - вышел в маленькой роли с большой историей. Всем запомнился. Очень жаль, что балет - такое консервативное искусство. Мне кажется, что этот артист способен на большее, нежели ему предлагается.
Хочу сказать доброе слово об Андрее Болотине. Очень сильно выделялся по сравнению с другими друзьями Ферхада утонченностью, изысканностью движений и навязчиво представлялся в роли, собственно, Ферхада.
Р.Арифулин в роли Визиря начал очень страстно и ярко, но под конец действия несколько потерялся. Кордебалет был просто блистателен, правда, почему-то только в первых спектаклях.
И о ДФ. В моем представлении спектакль статичен для того чтобы производить новое впечатление от раза к разу, тем более, что, как отмечалось, драматическая игра в нем не к месту. А несерьезности артистам в массе своей все никак не прибавляется. Что до главных персонажей, то на мой взгляд (пристрастно и субъективно) пара Грачева-Цискаридзе более выразительна и органична в этих условиях. Наблюдение о замечательной синхронности дуэта Ананиашвили-Филин, признаться, позабавило. Вроде никакой пелены на глазах не было, С.Филин был хорош (сам по себе), Н.Г. по жизни меня восхищает, т.е. придираться интенций не было, но и синхронности, простите, тоже не было:
Если вдруг что не так - простите, не со зла.
Поздравляю всех со всеми праздниками, счастливо.
|
|