Автор: Людмила Г. (---.41.170.195.in-addr.arpa.clients.east.ru)
Дата: 31 Окт 2001 12:27
Добрый день!
Писать о премьере, когда исписано уже много страниц, наверное, глупо. Но есть и положительные стороны - например, появились мысли, которые не могли родиться после станцованного, но родились в диссонанс написанному.
Вчера это увидела вся страна, по крайней мере, те, кто хотел это увидеть.
'Пиковая' для меня стала событием, а вот рацио 'Пассакалии' проскользнуло - что-то было интересно, но позвольте крамольную мысль - в России это пока (хотела написать - никогда, но пока написала 'пока') не будет иметь успеха. По крайней мере, в театре, который каждый вечер заполняется в основном случайными людьми - т.е. людьми, которые, возможно, и любят балет, но не считают его созерцание одним из главных удовольствий своей жизни, и которые вполне убеждены, что танец должен иметь смысл или, по крайней мере, красоту.
Русская публика всей историей приучена к сюжетному балету и к мелодичной, гармоничной музыке для движений, и потому для того, чтобы бессюжетный (=бессмысленный) балет на музыку Веберна (=на нытье со всхлипами с некими уходами в скрябинскую экзальтацию) имел здесь успех, надо обладать хитроумной фантазией Килиана, а не математической рациональностью Пети. На взгляд балетомана и вообще человека визуальной культуры, в 'Пассакалии' были интересные пластические решения (в основном в построениях корбедалета), но чрезмерное количество перестроений, занимавших только чуть меньше времени, чем собственно хореографические 'па' (вернее, позы), причем под постоянный стук пуантов (что-то не припомню такого шума ни у одной из западных трупп) и бьющей в глаза ненормальной выворотной походки танцовщиков (был бы танец, так бы в глаза не бросалось) - все это и наводило на мысль о почти полной аналогии происходящего на сцене действа массовым праздникам-парадам физкультурников - 'делай раз, делай два, делай три'. Что поделать - эта 'эстетика' сидит в совковой подкорке русской публики.
Иное дело - 'Пиковая дама'. Сюжет - известный (большой плюс для театра, ориентированного на выпуск дорогостоящих буклетов), название - говорящее (поэтому и сменили), интрига легко преобразуется в хореографию, сюжет с сильными страстями и столь же страстная музыка любимейшего национального композитора. И артисты, способные станцевать (прожить) это на сцене так, чтобы захватить, увлечь зрителя. Звеном, скрепляющим все это, должна была стать хореография Пети. Стала ли? Для меня ответ неоднозначный - стала, потому что было несколько вершин и открытий - когда замирало сердце в ощущении абсолютно нового, невиданного, незаурядного. И не стала, потому что рядом с этими вершинами было много проходного, невнятного, недорежиссированного и недопоставленного. Главной неудачей, на мой взгляд, стала слишком большая доля классического танца в первой части балета. Может быть, это уступка привычному стилю Большого, боязнь, что не справятся с современным пластическим языком? А может быть, действительно дань балетмейстера Николаю, показавшему в ПД, что его физические возможности на сегодняшний день практически безграничны и большой грех это не использовать? А может быть, сама музыка это Пети 'надиктовала'? А может быть человеку, которому далеко за 70, все, что находится за границами дуэли старости с молодостью, незначительным казалось, проходным?
Результат - невнятный и невыразительный кордебалет (исключение делаю только для последней сцены - собственно игры).
Результат - неубедительное, в полном унисоне с серой обстановкой серое начало балета - до встречи графини и Германна.
Но главный результат - упрощение метаморфозы, произошедшей с Германном - в начале балета перед нами (по Пушкину) должен быть человек скрытный, но раздираемый страстями изнутри, человек с профилем Наполеона, но поставленный в униженное положение, парвеню. А что мы видим на сцене? Вполне лощеный юный принц, ну, не принц, а граф. Девушки к нему льнут, общество его вполне принимает, одет с иголочки, отлично крутится и прыгает, ловок, лучше всех, налицо все предпосылки успеха - что же ему не хватает? Чайковский балейтместеру здесь тоже не помогает - лирическая часть 6 симфонии так и просится на любовное адажио, а Пети ставит монолог героя - этакое томление. Для Принца из 'Лебединого' с некоторой примесью Злого гения сгодилось бы (и даже для Германа из 'Пиковой дамы' Модеста и Петра Чайковских), но для расчетливого и неудовлетворенного своим положением в обществе и жаждущего легких денег немца из повести Пушкина - вряд ли. Впрочем, стоит ли так привязываться к Пушкину или к двум Чайковским? Пушкинская повесть имеет неподражаемый и непереводимый аромат иронии, а здесь же - полная трагедия. Скорее получилась история из Бальзака или (а уж по накалу точно) - из Достоевского. А еще скорее - история из самого Пети. Очень монтируется с этим балетом 'Юноша и смерть', а вовсе не 'Пассакалия', поэтому, учитывая опять же национальную привязанность к многоактным балетам, лучше всего сделать вечер хореографии Пети из ПД в комплекте с 'Юношей и смертью'.
Итак, старта у роли Германна не получилось - то, что очень незначительно вкрапливается в преимущественно неопределенно-танцевальный рисунок роли, это только один жест, который стал пластическим лейтмотивом роли - повернутая вверх и нетерпеливо подрагивающая ладонь (дай и дай быстрее! Или - я раскрыл свои карты!) - очень мало этого для пластической определенности роли главного героя. Та же ладонь, приложенная к лицу (начальный и несколько раз повторяющийся жест) - наводящая на аналогии с раздумьем и раскаяньем - этого тоже мало. Можно много играть лицом, имея даже идеальное германновское лицо - но в большом зале это видно не более чем четверти зрителей - поэтому в балете важно играть всем телом, т.е. выстраивать пластический образ. То, что вначале так скупо и невнятно было дано Николаю, Пети в полной мере отпустил Илзе Лиепа - своей старой даме. Старухой все же не поворачивается язык ее назвать. Старая дама, красивая и достойная старая дама, но и символ распада, смерти. Соблазн (вовсе не в эротическом смысле слова) - соблазн легкой и безусильной 'перемены участи' для Германна. Кажущейся легкой, а на деле - такой хрупкой, гибельной, ломкой, не выдерживающей вызова Германна. Балетмейстер так долго рекламировал свою основную идею взаимного притяжения и несовместимости героев, солнца и луны, молодости и старости, но оказывается, не только рекламировал, но и воплощал. Наболевшее стало и самым выразительным, невиданно выразительным. Писала это, еще не видя нового постинга Игоря - мне диалоги Графини и Германна, особенно в нынешнем уникальном исполнении, кажутся не только новыми, полными находок, не только очень балетными, т.е. адекватно переведенными на язык хореографической образности, но и чрезвычайно волнующими, наполненными чувствами, страстями. Все в совокупности - это открытие, прорыв, если хотите. Когда это видишь, начинаешь жалеть г-на Барышникова за то, что он отверг эту идею Пети, впрочем, в то время могло и не найтись такой Актрисы на роль графини. Такой, как Илзе Лиепа. Достойной дочери своего великого отца, настоящей танцующей актрисы, оказавшейся невероятно выразительной и невероятно пластичной. И не с Плисецкой надо ее сравнивать, а с отцом, лично для меня это критерий более высокого порядка.
Николай в этих дуэтах не потерялся - это диалог равных, не знаю, кто еще способен станцевать это с такой тягучей пластикой, с таким отсутствием 'швов' между танцем и пантомимой, пластикой. Спектакль показал, что Николай полон еще скрытых резервов, к которым только прикоснулся французский мэтр. Например, в дуэтном танце, где о уже стало общим местом говорить о его слабостях.
Очень многие уже отмечали безоговорочную победу НЦ над своими слабыми техническими местами - я бы добавила и его неожиданное партнерское мастерство и партнерский контакт: немного было поддержек во всем балете, но местами чрезвычайно сложные (!), а, кроме того, надо было их выполнить легко, безусильно, не разорвав ткань танцевального диалога. Что и было сделано.
Дуэты графини и Германна стали для меня кульминацией балета, но была и еще одна его вершина - сцена в игорном зале. Здесь наконец-то все сложилось. То, что казалось недостатками балета, обернулось его премуществами. Неожиданно активно начал 'играть' кордебалет, выполняя важную роль - создание и сгущение атмосферы. Появился наконец-то долго ожидаемый и агрессивно раскроивший серость (по ТВ - голубизну) сцены красный цвет. А главное - преобладание собственно классической лексики, только оттененного пластическими акцентами, в танце Германна стало казаться не архаичным, а уместным и выразительным. Его предоущущение покорения судьбы, его победный марш, ликование, пробившаяся сквозь многолетнюю скрытность жажда успеха, военизированная лексика танца оказалась вполне кстати и очень огранично 'легла' на музыку. И вдруг подумалось, возможно, не случаен был и контраст танцевальности Германа с ломающей танец пластикой графини - первому - еще жить (и танцевать), а второй жизнь (и танец) уже не под силу?
Cмерть героя. Конечно, всем нам, любителям 'Жизели', хотелось бы развернутой зеркальной сцены сумасшествия героя (какие возможности!) - но музыка не позволила, да и пожалуй, и режиссерское чутье Пети. После развернутой сцены обманчивого триумфа (герой-то уже обезумел от радости!) такая же развернутая сцена настоящего безумия, наверное, сломала бы равновесие спектакля. Так что лучше было бы поставить жирную точку, человек раскрыл свои карты и проиграл.
Народ (=случайные люди) восприняли этот спектакль со всей непосредственностью, оценив по достоинству этот 'клубок страстей', ту жизнь и ту философию, которая пробивалась через условный язык балета. И если хотите, зрители оценили и полюбили этот спектакль - и если хотите моей оценки успеха - это был очевидный триумф (я была 28). Отличается ли наш рядовой зритель от зарубежного - очень сомневаюсь. Если это сделано с таким профессионализмом и с такой страстью, это должны оценить все, в ком еще душа жива.
Игорь, после этого постинга можете меня тоже зачислить в ряды умственно отсталых.
Всего доброго, Людмила Г.
|
|