Автор: Сергей (---.168.06.dn.dialup.cityline.ru)
Дата: 17 Мар 2001 21:07
Уважаемый Михаил Александрович!
Насчет "ЛО" - партии в оркестре выучили (сносно) все, кроме духовиков. Партии в балете учат Маша Александрова (Одетта-Одиллия) и Николай Цискаридзе (Принц). В апреле, надеюсь, увидим.
Спартака Дима Белоголовцев танцевал (именно что танцевал) замечательно, но он танцует его не первый сезон. Дима с такой страстью пытался быть кем-то очень героическим, но отнюдь не самим собой, так бурно рвал страсть в клочки, что философская драма превратилась в патетическую мелодраму. Идея "дорастать" до чего-то - плохая идея. Нужно предлагать свое так, чтобы оно было убедительным. Если есть что предложить. Из этого все следует.
Что касается "Дома Петипа", помещаю статью Юлии Яковлевой - здесь дан ответ на некоторые Ваши вопросы.
Газета "Час пик"
Дом, который построил Гаевский
Столичное издательство 'АРТ' выпустило книгу известнейшего московского критика Вадима Гаевского о петербургском балете. Вернее - конкретно о Мариинском балете. Называется она 'Дом Петипа'.
Фрагменты публиковались в газетах и журналах. Целого ждали давно и без ажиотажа, книга вышла в срок, согласно скучному производственному графику, не раньше и не позже. И все-таки была принята так, как если бы 'АРТ' давным-давно тайно томил ее на складе, карауля подходящий момент, дождался и эффектно выбросил на потребу возбужденным читательским массам. Прежде всего - московским балетным. Ложка получилась настолько к обеду, что неудивительно будет, если в самое ближайшее время общественность отволочет тираж на Театральную площадь перед Большим театром и предаст огню.
'Подходящесть' момента заключается вот в чем. Как известно, не так давно в Большом театре сменилось руководство. Знаменитого танцовщика и хореографа Владимира Васильева поменяли на знаменитого дирижера Геннадия Рождественского, а вместо недавно вышедшего на балетную пенсию (то есть - практически мальчишки) Алексея Фадеечева заведовать танцующей частью труппы поставили Бориса Акимова, отправившегося на балетную пенсию довольно давно (то есть - умудренного мужа). В жизни и карьере Алексея Фадеечева это, вероятно, была первая крупная отставка, а после первого стресса кажется, что жизнь оборвалась. Вот в этом катастрофичном состоянии Фадеечев собрал журналистов и жирно намекнул им, что шахматами в Большом руководит 'рука Мариинки'. Натурально - из творческой и финансовой зависти она гадит конкуренту, чье творческое состояние улучшалось на глазах.
Кого конкретно имел в виду Фадеечев, никто не понял, но недостающую фактуру подбросил министр культуры Михаил Швыдкой. Он так прямо и признался, что в 'деле Большого' прибегал к консультациям (в числе прочих) Вадима Гаевского. Это мы с вами знаем, что Вадим Гаевский - автор принципиальных для балето- и театроведения книг 'Дивертисмент' и 'Флейта Гамлета', глава театроведческой кафедры почтенного московского вуза. Что национальная театральная премия 'Золотая маска' с ним советуется беспрерывно, привлекая в качестве то эксперта, то члена жюри. И Мариинский театр тоже пользуется советами Гаевского, приглашая на заседания художественной коллегии. То есть министр культуры интересовался его мнением вполне естественно. Но это знаем мы. А московская балетная тусовка знает о Гаевском, что в партере Мариинки его видят куда чаще, чем в Большом. Следовательно, налицо непростительное предательство корпоративных интересов и по крайней мере одна злостная рука многорукого мариинского чудовища опознана. А тут еще и книжка - увесистый том про всякие петербургские чары и красоты. Точки над 'ё' расставляются сами собой.
Вообще, судьба любит повторять свои удачные шутки, плетя из них длинные узоры, как ни старайся не шутить с ней вовсе. Причем эффект достигается совсем не такой, как в обычной житейской практике, - повторенная шутка только при повторе и становится по-настоящему смешной. А впервые она, скорей, ужасает - глупостью, нелепостью, безобразием. Нынешняя возня вокруг 'Дома Петипа' прекомично пародирует двадцатилетней давности ситуацию с 'Дивертисментом'.
Тогда книгу казнили в центральной прессе, редактора издательства 'Искусство' Сергея Никулина сняли с должности (кстати, именно он сейчас возглавляет 'АРТ'), тираж зарезали - главному балетмейстеру Большого театра Юрию Григоровичу не понравилась глава о нем самом. Соль шутки однако же в том, что криминальная глава - один из лучших текстов, когда-либо написанных о Григоровиче.
Смысл его вкратце сводится к тому, что Григорович - баснословный талант, просто в данный момент у него кризис, с талантами (и, кстати, только с ними) это случается. Но взрывной эффект был произведен отнюдь не смыслом. В 'Дивертисменте' Гаевского советская балетная критика впервые заговорила от первого лица. Как и полагается критике - пристрастно. Каждое мнение было персональным мнением Гаевского В. М. и ничьим больше. 'Дивертисмент' радикально порвал с методикой, тоном, а главное - с суконным языком большинства тогдашних статей о балете. Впервые текст адресовался не его героям, 'заинтересованным лицам' или начальству, а вообще читателю. Не имея в виду никого покарать, привлечь внимание инстанций, указать на идеологические просчеты, воспитать, возвестить о переменах закулисного климата etc. - всякие посторонние оси координат были отменены. Что, собственно, и вызвало столь преувеличенные меры пресечения, выдававшие, скорее, паническую растерянность, нежели гнев. Понятно, как надо реагировать на 'образ нуждается в доработке'. А на слова, например, о 'замурованных сердцах' - как?
Именно эта книга 'разрешила быть' нынешней так называемой газетной критике. Трудно сказать, насколько для писавших всю жизнь про 'яркие убедительные образы' возможно, прочитав 'Дивертисмент', заговорить другим голосом. Но новое поколение критики, поколение 90-х, разрабатывая собственную дикцию, учитывало 'Дивертисмент' с самого начала. Воспитывая не столько слог, сколько свободу сознания. Упреки в 'непрофессионализме', 'хамстве', 'вкусовщине' и 'развязности тона', ныне рассыпаемые обиженными балетными корифеями (знатоками и ценителями 'убедительных образов'), - это именно те упреки, которыми в свое время встретили новорожденный 'Дивертисмент'.
Бурная реакция на 'Дом Петипа' свидетельствует, что прошедшие двадцать лет не отучили балетную общественность от старой привычки подыскивать к каждому тексту 'адресатов/отправителей'. Только и всего.
Возможно, когда московские патриоты книгу все-таки прочтут, температура страстей упадет. Ибо очевидно, что написана она именно москвичом, регулярно наблюдающим Мариинский балет. Влюбленным, но все-таки гостем. Потому что собственный дом, семью, родной город, родной театр, наконец, невозможно любить или не любить в принципе (вроде как Петя Ростов в эпилоге 'Войны и мира' говорит княжне Марье: разве я свой палец люблю, а поди отрежь его). Ничего похожего нет в 'Доме Петипа'. Автор страстен и пристрастен. Если повезло герою быть замеченным, то портрет выйдет - ахнешь: черты прототипа так сфокусированы, так резки, что иной раз выходит лучше, чем в жизни. А если уж не пришелся Гаевскому по сердцу - будет глядеть в упор и не заметит, хоть из кожи вон лезь. Вот написала Вера Красовская четыре тома истории русского балета и еще четыре - зарубежного, да несколько монографий, да несметное число статей. Ну и что. Панорама Мариинки разворачивается без нее. Имя не упомянуто ни разу. Словно и не было человека. В какой-то другой повести ей, конечно же, найдется золотое место. А Гаевский строит свой 'Дом'. Он здесь и царь, и демиург, и сам повелевает громами. Сам казнит, сам милует.
По меньшей мере наивно было бы взывать к объективности и уж тем более обижаться на несправедливость (хотя не приходится сомневаться, что непременно найдутся обиженные). Объективность не входит в правила игры. 'Дом Петипа' посвящен в основном прошлому. Причем реальность лирически переосмыслена. Повествованием управляют законы не науки и даже не прозы - поэзии. Terra inсognita балетной истории охотнее осваивается не анализом, но метафорами. И 'странные сближенья' образуют мощное образное поле.
Петербургская балетная общественность еще с времен 'Дивертисмента' подавляющим большинством считает москвича Гаевского шарлатаном, фокусником, Дэвидом Копперфильдом. По-детски замирая, рукоплеща интеллектуальным трюкам, а после пожимая плечами: мол, мы-то с вами люди взрослые, понимаем, что это обман зрения и ловкость рук. Но напрасно сетовать на то, что 'поэта далеко заводит речь'. Пушкин еще заметил: 'смелая поэзия' предпочитает ходить под руку с 'плохой физикой'. Так что волей-неволей надо выбирать. Вадим Гаевский сделал свой выбор двадцать лет назад и ему не изменил. Книга его - самая поэтичная среди всего, что написано о петербургском балете, Мариусе Ивановиче Петипа и доме его - Мариинском театре. И на возмущенные эскапады петербургских коллег автор уже готов отвечать в таком примерно духе: 'Хорошо, я-то написал негодную книжку, но кто мешал написать вам?' Дай ответ. Не дает ответа.
Юлия ЯКОВЛЕВА
|
|